Я уже давно ночую в горнице, где нет отопления. Просто, чтобы не слышать постоянного бормотания свекрови ночью. Ничего не меняла и этой ночью, но утром подходила к её постели с замиранием сердца. А она смотрит глазами, и тихонечко что-то неразборчиво говорит.
Пришла Марина рано по пути на работу делать уколы. Вколола ей две ампулы тиамина. Померяла давление – 120 на 80. Сердце в норме. Марина говорит, что сейчас она живет только за счет своего сильного организма. Я спрашиваю как обычно: «Зоя Николаевна, кушать будем?». А она не слишком четко, но разборчиво: «Будем».
Я её покормила, сделала все утренние процедуры. Лежит, бедная, глаза опять слипаются, смотрит через силу. Я её погладила по щеке, а она сказала мне: «Хорошая». Это было последнее слово в её жизни.
После этого спала до вечера. Я испугалась, что от постоянного лежания в одной позе у неё образуются пролежни и перевернула ей на время на левый бок. Перед тем, как идти спать, перевернула обратно на спину. Тут и увидела, что она дышит очень резко, прерывисто и ненормально.
На Марину надежды никакой – не придет. Звоню в скорую. Мне говорят, что у них восемь вызовов, если и приедут, то ближе к утру. Тогда не надо, говорю, рано утром придет фельдшер.
Позвонила Володе, детям, рассказала, что всё ухудшилось, и ушла в горницу.
